ГРИМАСЫ ПРАВОСУДИЯ
Какие странные дела в судах московских лепятся, - спел бы В.С. Высоцкий, если бы дожил до наших дней. Трудно сегодня удивить кого-либо судебным беспределом. Трудно, но мы попробуем.
22 мая 1998 года некто Симонов В.Д. продал свою квартиру Г.Г. Кудрявцевой. Обошлась она ей, прямо скажем, недорого, - по цене, определенной бюро технической инвентаризации. Странного в этом ничего нет, поскольку люди то они друг другу не чужие: Симонов был женат на матери мужа Кудрявцевой, а покупалась квартира для сына Кудрявцевой от первого брака. К тому же обеспеченный жильем Симонов не нуждался в лишней квартире, требующей регулярной оплаты.
Думаю, жили бы все они в мире и согласии по сей день, если бы не одно непредвиденное обстоятельство: в 2001 году умер муж Кудрявцевой. Для Симонова и его жены та сразу стала чужой. И вот 2 июля 2001 года, т.е. по истечении более трех лет, в Кунцевском районном суде г. Москвы появляется исковое заявление о признании договора купли-продажи квартиры недействительным. В обосновании иска указывается, что Кудрявцева якобы не выплатила Симонову деньги за квартиру. Ответчик Кудрявцева иска не признает, регулярно является в суд, но заседания по различным причинам откладываются. Да бы не тратить время попусту, отпрашиваясь с работы, Кудрявцева в день очередного судебного заседания 21 декабря 2001 года предварительно звонит в канцелярию суда и интересуется, «пойдет» ли дело. По информации секретаря, дело откладывается в связи с отсутствием нотариуса, которого необходимо допросить. Со спокойной душой и чистой совестью ответчица ждет повестку. Долгожданное почтовое отправление приходит из суда 2 февраля 2002 года. Однако вместо повестки Кудрявцева обнаруживает в конверте заочное решение суда от 21 декабря 2001 года о признании договора купли-продажи квартиры недействительным. Оно ее не удивило, оно ее как обухом по голове ударило: без меня меня женили. Как могло случиться подобное, вопрос интересный, но далеко не главный.
Прежде, чем обратиться к существу решения, отметим следующее. Истец Симонов ни в одном судебном заседании не участвовал, хотя ни что этому не препятствовало. Более того, он даже не писал искового заявления. От его имени в процессе принимали участие по доверенности жена – Кудрявцева Г.А. и адвокат Кунцевской юридической консультации Звягинцева Л.С.. Разумеется, закон допускает подобное. Однако, обратите внимание: лично Симонов ни разу не заявил суду, что не получил денег от Кудрявцевой. Может, его смущало присутствие ответчицы?
Какие же доказательства привела сторона истца в обоснование своего требования? Показания свидетеля Орлова А.А., который в совершении сделки не участвовал, но якобы слышал от Симонова, что жена сына его обманула. Это все. Но, позвольте, в договоре купли-продажи квартиры черным по белому написано: «... продавец продает, а покупатель покупает указанную квартиру за 131.772 руб. 70 коп., которые покупатель выплатил продавцу полностью до подписания настоящего договора». Под текстом стоит собственноручная подпись Симонова. Как это понимать? Выходит производные (с чужих слов) показания свидетеля Орлова суд принимает как доказательство, а нотариально заверенную расписку Симонова в получении денег игнорирует вовсе. Далеко же мы зайдем с такой практикой.
Автор состоявшегося заочного решения – федеральный судья Мареева Е.Ю. Не знаю, в каких отношениях она находится с адвокатом «родной» юридической консультации Звягинцевой, но допускает ее к участию в деле вопреки требованиям закона. Дело в том, что полномочия адвоката удостоверяются ордером юридической консультации. Они, конечно, могут быть расширены доверенностью, но если нет ордера (а его в деле не было), нет и полномочий.
28 января 2002 года представитель без полномочий Звягинцева обращается к судье Мареевой с заявлением о снятии ареста с квартиры. Ответчика Кудрявцеву об этом никто не извещает. В тот же день судья рассматривает заявление и удовлетворяет его. Интересно, в какое время? До обеда – приема нет. Очевидно, после обеда, когда у кабинета судьи полно народа. Ладно, уж, чего не выручить знакомого адвоката. Но не пойму, кому суд разъясняет право и порядок обжалования принятого решения? Несуществующему представителю несуществующего истца? Владимир Данилович Симонов умер 28 января 2002 года. Не потому ли действия судьи и адвоката столь стремительны и беспардонны, что промедление подобно смерти (в переносном смысле, разумеется).
В «отправлении правосудия» судьей Мареевой нет никаких препятствий.
Истекли сроки исковой давности – пустяк. Истец – не виноват, он старый, больной, юридически неграмотный человек. Но вот умер муж ответчицы спустя три года после сделки, он помолодел, поправился и подковался.
В соответствии с законом Кудрявцева Г.Г. обращается в суд с заявлением о восстановлении пропущенного не по ее вине срока обжалования принятого решения и просит его пересмотреть. Судья Мареева на это никак не реагирует: дело закрыто, а заявление просто вложено в него.
Исковым заявлением Кудрявцева обвинена в тяжком преступлении – мошенничестве (ч. 3 ст. 159 УК РФ). Если верить судебному решению, она «кинула» Симонова. Но с каких это пор обвинение в преступлении рассматривается гражданским судом? По указанным в решении основаниям Кудрявцеву можно было бы лишить квартиры только при наличии вступившего в законную силу приговора суда, признавшего ее виновной в мошенничестве.
Что и говорить, повезло стороне истца. Суд освободил ее даже от оплаты государственной пошлины. А, вот, «мошенница» Кудрявцева даже обжаловать решение суда не может, поскольку не имеет денег на оплату этой самой пошлины, а они, поверьте, немалые.
P.s. После долгих мытарств справедливость все же восторжествовала. По инициативе Верховного Суда РФ решение Кунцевского районного суда г. Москвы отменено и 3 декабря 2003 года в удовлетворении иска отказано.
